27 октября 1952 года в г. Богородицк Тульской области родился Олег Давыдов — писатель, эссеист, один из главных авторов и редакторов интернет-журнала «Перемены». 23 апреля 2017 года Олег покинул пределы физического существования. Последней его работой стал проект «Места Силы», в который он был погружен с 2004 по 2013 год. Суть проекта, по словам Олега, заключалась в том, чтобы очертить «мистическую географию России». С этой целью он странствовал по просторам Русской Равнины, искал, находил, исследовал, общался с местными, фотографировал, анализировал и описывал то, что называл «Местами Силы» (играя с термином Карлоса Кастанеды, но трактуя его несколько иначе). Тщательно изучая историю и географию каждого из 111 посещенных им мест, погружаясь в жития святых, связанных с этим местом, сопоставляя эти жития с древними индо-европейскими мифами и другими источниками… Докапываясь до вещей, которые раньше были непонятны и недоступны ни ученым, ни эзотерикам, ни русофилам, ни людям религии.

Олег как-то сказал: «Места силы – это такие места, в которых сны наяву легче заметить. Там завеса обыденной реальности как бы истончается, и появляется возможность видеть то, чего обычно не видишь» (цитата из интервью, посвященного проекту «Места Силы»). Фиксируя свои открытия и находки, Олег в итоге создал настоящую энциклопедию подлинных корней русской нации. Обнажил скрытые механизмы, лежащие в основе нашего менталитета (будучи и сам на сто процентов его носителем, что, несомненно, сильно повлияло на общий дух получившейся книги). Прояснил архетипы, создающие то, что можно назвать судьбой нации. И проиллюстрировал всё это конкретными (зачастую очень неожиданными) историческими и мифологическими примерами, позволяющими проследить зарождение, становление и развитие Руси, и, в частности, современной России.

Сегодня мы предлагаем короткие цитаты из разных глав книги «Места Силы» (и из ее второй части «Шаманские экскурсы»). Каждая из этих цитат ценна и значима уже сама по себе, давая, впрочем, ясный намек на то, что представляет собой весь проект. Под каждой цитатой – ссылка на соответствующую главу книги.

С днем рождения, Олег!

МЕСТА СИЛЫ. ЦИТАТЫ

Что есть писатель? Бессознательное существо, которое воплощает на бумаге (и в жизни) какие-то тенденции, еще непонятные обществу. Совершенно трикстерское занятие. Лучший писатель – тот, кто не понимает, что делает. Кто понимает, тот не открывает нового, а лишь повторяет общеизвестное.
Места силы. Шестьдесят четвертое – Солотча

*

Практически из любого жития можно вычитать, что цель монашества в том, чтоб понравиться Богу, а суть аскезы – пытка. Но это неправда. Цель аскезы вовсе не в том, чтобы славно помучиться, поскорее изнурить свое тело, угодить этим Богу и отправиться прямо в рай. Аскеза – лишь метод выхода из условностей общепринятой реальности. Один из множества методов. И если человек, практикуя эти методы, начинает болеть и быстро гаснет, значит – он что-то неправильно делает. А страдания сами по себе нужны только в том случае, если ты поклоняешься божеству, которое питается человеческой болью, слезами младенцев и гноем незаживающих ран. Такие боги бывают. Но от них надо бежать. Куда угодно.
Места силы. Двадцатое – Никандрова пустынь

*

Вообще, кто вам сказал, что рис не использует человека, стоящего рядом с плитой, для того, чтоб свариться. Очевидно, использует. А кроме того рис использует человека для вспашки полей, посева семян, ухода за всходами, уборки урожая и еще множества дел, которые являются элементами культуры риса. Рис – это божество, эксплуатирующее человека для каких-то своих целей. А заодно и создающее человеческую культуру, соответствующую достижению целей, которые преследует рис. Людей приучают думать, что это они сами варят рис, сами изобрели приемы его обработки и чуть лишь не всю культуру вообще. Но это такая же узость, как верить, что Земля вращается вокруг Солнца, в то время, как они просто движутся друг относительно друга. И то же самое с человеком и рисом. Они взаимодействуют, находятся в симбиотических отношениях, содержат друг друга (во всех смыслах этого слова). Не понимать этого – значит оставаться в самонадеянном 20-м веке.
Места силы. Шаманские экскурсы. Ростов. Я и Ся

*

(…) как воздействуют божества на людей. Как заставляют выбирать те или иные названия для монастырей, строить церкви, по стилистике соответствующие характерам разных мест силы, сочинять тексты с двойным дном. Людям, конечно, может казаться, что это они сами что-то планируют, строят, сочиняют. Ошибка. На деле все это им внушают божества. Или, по-юнгиански сказать, нуминозы. (…) В 1930 году атеисты уничтожили Лизин пруд. А до революции к нему каждый год бывал крестный ход. В память о Сергии, его ископавшем? Ну, кто хочет видеть в основателе Святой Руси землекопа-любителя, может думать и так. Но вообще-то, иконы на пруд носили главным образом, чтобы заклясть место силы, которое все никак не хотело заклинаться. Особенно – после того, как нуминоз здешних мест вдохновил (то есть заставил) Карамзина написать свою идеологически вредную вещь о Лизе.
Места силы. Восемьдесят девятое – Кириллов

*

Небесным богам не нужны специальные храмы, им можно молиться под открытым небом. Только надо понимать, что молишься именно Небу, а не какому-нибудь атмосферному богу, вроде Перуна, или богу солярному, вроде Ра и Ярилы. Надо увидеть Небо как таковое, его суть, его свет, не связанный со светилами, его вездесущность и всеохватность. (…) Это божество известно даже самым примитивным аборигенам Австралии, Африки, Америки. Причем они понимают его метафизический смысл безупречно. Как выразился о небесном боге своего племени один дикарь с Верхнего Нила: «Будучи везде, он сейчас – здесь». Миссионеры поначалу думали, что такое понимание – результат их проповеди еврейского бога. Но потом пришли к выводу, что это просто таково изначальное представление человека о боге. Но почему оно таково? Да потому что Небо – изначальная божественная субстанция, данная человеку в непосредственном опыте. Этот бог куда глубже и всеобъемлющей, чем любой другой. Ибо те, остальные, связаны с определенными функциями, стихиями, предметами, местами, племенами, а этот не связан ни с чем, хотя – воплощается в видимом небе, в его безотчетной игре, его бездонном мраке и его свете, не имеющем никакого источника, кроме него самого.
Места силы. Восемьдесят четвертое – Дивногорье

*

Снежный же человек (по самой сути этого понятия) должен быть неуловим. И в этом смысле он нечто вроде лешего, которого видели многие, но никто не сумел ни поймать, ни сфотографировать. Просто потому, что он из разряда существ нематериальных. Снежный человек – тоже. Он, собственно, и есть форма существования лешего в условиях повального позитивизма и всеобщего среднего образования. В бабушкины сказки верить как-то неудобно, а вот в то, что наука пока не открыла, но обязательно скоро откроет (или докажет, что этого нет), верить не только можно, но даже и нужно. Поэтому и стали называть обычного лешего каким-то снежным человеком. Но прочувствуйте разницу: леший является тому, кто не рассматривает его явление в рамках научной картины миры, а снежный человек – тому, кто рассматривает. Поэтому с лешим можно успешно общаться, а снежного человека можно только безуспешно изучать.
Места силы. Пятьдесят пятое – Княжая Пустынь

*

Даже профан может понять, насколько это место необычно: гора, на которой стоит монастырь, как волна, ползет вверх в северо-западном направлении и вдруг обрывается. Пространство вздыблено, зыбко, искажено. В какой-то степени это заметно даже на фотографиях. А там, на месте, тебя вдруг охватывает тревога, ощущается легкое головокружение, сосание под ложечкой, восторг. Скажут: это воздействие красоты. Ну, конечно. Однако красота – это только наименование чего-то непонятного, слово, которое используется главным образом для того, чтобы снять проблему, объяснить беспричинное, вроде, волнение, заклясть нечто таинственное. Сказал «красота», и все стало как будто бы ясно. И можно успокоиться. В музеях встречается много таких заклинателей красоты. Ручка, блокнот, записал имя автора, название картины. И все: ты отметился. На картину можно уже не смотреть. А то еще углядишь там что-то такое. Сон, аппетит потеряешь.

Чудо с Иринархом выглядит, действительно, очень нелепо. Но дело здесь не в лепоте, а в запрете на чудо. Во время реформы благочестия за самое пустяшное спонтанное видение (если оно разглашалось) били кнутом, вырывали ноздри, отправляли на галеры. Бог Израиля мог быть доволен своими служителями. Они отделили религиозность от церкви, оставив только две лазейки в потусторонний мир: сон и смерть.
Места силы. Двадцать второе – Флорищи

*

Все помнят плакат, изображающий скорбную женщину, на котором написано: «Родина-Мать зовет». Это и есть подлинная икона Матери Сырой Земли в современном исполнении. Куда она зовет? Принято думать: на защиту от лютого ворога. И это правильно. Но – уж слишком поверхностно. Если отбросить алармистские эмоции, будет ясно, что зовет она в свои недра, на смерть. А как же? Война – это жертвы, пир смерти, массовое приношение жизней. За Родину-Мать. Точнее – Матери-Родине, которая за все эти жертвы дарует Победу живым.
Места силы. Девятое – Дьяконова поляна

*

Человека, погруженного в мирское, иногда раздражает наивность религиозных людей. Они вроде бы исходят из тех же самых пространственных, временных и причинных установок, что и всякий другой субъект, но при этом, если нужно объяснить невозможное, как бы забывают о пространстве, времени и причинности. Произвольно растягивают рационалистические принципы, придуманные для понимания естественного хода вещей. Это плохо. Законы природы должны оставаться незыблемы. В этом смысле они не должны отличаться от юридических условностей, регламентирующих жизнь. Ведь собственно, «кон» – это «начало, ряд, предел». Черта, за которую нельзя переступать, а иначе получится «преступление». Однако там, где законы не действуют, остается пространство свободы. В этом пространстве любые условности не существенны. В это пространство и устремлялись отшельники, уходя от мирской суеты.
Места силы. Восьмое – Худынское

*

Еще лет за сто или больше до этих событий тут была церковь. И тоже Ильинская. Стояла себе практически в чистом поле – без кладбища, без привязки к жилью, большую часть года без службы, но – не бессмысленно. Далеко не всегда церкви возводятся для непосредственного использования. Бывает, что их ставят просто, чтобы прикрыть место силы. Свято место ведь пусто быть не должно. Если участок, на котором фонтанирует сила, не застолбить, его начнут эксплуатировать конкуренты. Вот и ставятся метки. Со временем они ветшают и разрушаются. Когда старая церковь при впадении Ушломы в Ухру исчезла, на освободившемся месте возник культ рябины.
Места силы. Пятое – Рябинина Пустынь

*

Одна из основополагающих формул русского феншуя звучит так: «Свято место пусто не бывает». Это значит, что все серьезные места силы давным-давно разведаны и используются. Так что пришелец на любом святом месте должен ожидать гонений со стороны туземцев. Люди ли стараются прогнать его или местные духи – сейчас не важно, но есть факт: отшельники постоянно вступают в конфликты с аборигенами или бесами. Иных святых отцов изгоняли (или только пытались изгнать), других просто убивали. Даже в наши беззубые времена может возникнуть конфликт интересов вокруг сильного места.

Получить верный знак того, что ты нашел место силы, – очень важно. Отшельник не может позволить себе поселиться абы где. Надо найти участок земли с идеальным феншуем для подвигов. Поэтому жития святых наполнены рассказами о том, как ищется то место, где надо остановиться, и о знамениях, которые получали странники.
Места силы. Первое – Адрианова слобода

*

Гераклит Эфесский сказал: «Владыка, чье прорицалище в Дельфах, и не говорит, и не утаивает, а знаменует». Это принцип любого оракула. Сегодня этого не понимают. Думают, что обратиться к прорицателю – значит узнать свое будущее. Но во времена Одиссея люди обращались к оракулу совсем не за этим. Они обращались к нему, чтоб знать волю бога. Знать будущее и знать волю бога – абсолютно разные вещи. Знать конкретное будущее – значит лишиться свободы и выбора. А знать волю бога – это значит принять ее к сведению и продолжать жить свободно. Ибо принять к сведению – вовсе не значит принять к исполнению.
Места силы. Шаманские экскурсы. Оракул

*

Для того, чтобы видеть подобного рода вещие сны, нужно, как минимум понимать, что любые сны и видения не менее реальны, чем реальность обыденная. Нужно знать, что сновидение – это процесс, частью которого является то, что мы считаем дневной явью. Это знал Тютчев: «Как океан объемлет шар земной, земная жизнь кругом объята снами». То есть во снах мы соприкасаемся с бездной, от которой днем отделены световым покровом. Этот покров вполне проницаем, ибо он – только условность. Нас с детства учат не видеть того, что – за ним. Но есть люди, которые так и не смогли научиться полезному для жизни в социуме искусству – не видеть. Они видят то, что другим не доступно: сны наяву. Они как бы живут в двух мирах сразу. Разумеется, это кажется ненормальным, если нормой считать слепоту.
Места силы. Сто восьмое – Важозеро

*

Поэтому тщетны надежды искателей силы на то, что наука как-то поможет им в их героических поисках. Я это к тому, что многие сталкеры все еще думают, что наука способна объяснить некоторые странные вещи, случающиеся в местах силы. Оставьте. Наука – те же опилки возле магнита или туман над болотом. Своими формулами она проявляет силу, делает видимым нечто неведомое, впрягает силу в работу, но ничего не знает (и не хочет знать) о природе силы как таковой. Это касается не только какой-то неведомой силы, но и самых обыденных сил, например, силы тяготения. Пытаться познать ее природу – это, коллеги, метафизика, а физика – нечто другое.
Места силы. Шаманские экскурсы. Ци

*

(…) святость в русской культуре прочно ассоциируется с поповской сладостью, сусалом православия, религией Еврейского бога, прикидывающегося в политических и экономических целях богом общечеловеческим. Весь этот опиум для народа не имеет, разумеется, никакого отношения ни к духу, ни к силе. Поэтому я и говорил до сих пор о местах силы, а не святых местах.
Места силы. Шаманские экскурсы. Теменос

*

Это просто логика аграрной религии: раз появился культ Успенской Персефоны, должен появиться и культ Рождественской. Разумеется, никакие попы в таких категориях никогда не мыслили, но процессы, соответствующие этой логике, в глубинах их подсознания шли. Ведь именно там, в глубине, с человеком общаются боги, которые решают, кому и как поклоняться в том или ином месте силы. И выдают на поверхность сознания свои имена. Те, которые людям известны: в христианской стране – христианские. А как иначе? Не скажешь же прямо: молись Ржи в образе Пятницы. Не так поймут. (…) Народ, впрочем, тоже не особо вникал в эти тонкости. Просто молился под горой некоей своей вечной покровительнице. Старице этого места, то есть – старшей надо всеми людьми и богами. Старицкий Бабий дух всегда обитал у Пятницкой церкви, всегда в этом месте силы было капище Бабы, вначале пещера, выкопанная в горе, а теперь вот портал архитектора Чернятина.

Думаю, там было два престола, но что до того человеку без христианских предрассудков. Глядя на эту разностильную, но удивительно органичную церковь, он увидит ее как портал, ведущий в толщу горы. Кто так задумал? Исполнил Чернятин, но – кто вложил в него эту мысль? Ну, конечно, дух места силы, действующий на человека через его подсознание. Что за дух? Разберемся. Пятница – это христиански обусловленное имя древней богини Мокоши, обитательницы сырых берегов и источников, покровительнице женских забот.
Места силы. Девяносто восьмое – Старица

*

Но тут у святого нашелся защитник. Ворон стал сторожить его кузов. Слетал черной молнией, каркал, бил крылами, клевался. Так что зря говорят, что ворон нечистый, дружит с ведьмами и колдунами. Ну, дружит. И что? Дружит и со святыми. Просто это сакральная птица, мудрая, хоть и зловещая, может накаркать. Так ведь и все, что связано с миром сакральным, зловеще для непосвященных. А для посвященных – наоборот. Вот, например, и блаженную Ефросинию Колюпановскую спас ворон, когда злые монашки подожгли ее келью.
Места силы. Девяносто седьмое – Болдино

*

(…) празднование христианской Троицы совпадает с народным праздником Русалий. Троица его прикрывает, вбирая русальную обрядность. А Русалии – это праздник мертвецов. К Троице, которая бывает на пятидесятый день после Пасхи, мертвые активизируются. Начиная с Семика (четверга седьмой недели по Пасхе), навь приходит в мир яви. Русалки рассаживаются по ветвям и плещутся у воды, упыри бродят среди трав и хлебов. Это неупокоенные мертвецы. Но и те, кто умер естественной смертью, уже тоже здесь. Перед Троицей, в Родительскую субботу, живые ходят на кладбище, чтобы встретиться со своими покойниками, едят и пьют с ними, приводят в порядок могилы, оставляют жертвы. А на самую Троицу мертвецов под видом веток берез и охапок травы приносят в храмы. Именно мертвым родителям, а не каким-то чужим богам кадят в этот день в церквах. Только надо иметь в виду, что родители это не только мать и отец, но – все родные, все предки. Отошедшие поколения, которые на самом деле никуда не уходят, а живут реально в душах живых. (…) Эта производящая двоица вместе со своим отпрыском (…) и есть Троица в ее первоначальном облике. То есть – единица движения жизни, квантовый переход, обеспечивающий смену поколений, естественный архетип.
Места силы. Девяносто четвертое – Свирская слобода

*

(…) под именем Богородицы скрывается много разных народных богинь, которым поклоняются под видом разных богородичных икон. И соответственно, у каждой из этих богинь есть свой праздник, привязанный к православному календарю. Но что же за божество народной религии стоит за Введением? Некоторую ясность вносит тот факт, что на третий день после праздника Введения (4 декабря) празднуют великомученицу Екатерину, которая в России считается покровительницей деторождения. (…) естественное объяснение очень простое: на начало декабря выпадало празднование языческого божества, покровительствовавшего беременности. И когда это божество было загнано в подполье, его функции перешли к Екатерине. Что конкретно представляет собой божество зачатий и деторождения?
Места силы. Девяносто третье – Оять

*

(…) империя Чингисхана могла возникнуть и существовать именно потому, что ее настоящему богу не нужны ни мечети, ни церкви, ни кумирни, ни пагоды. Ибо молятся ему и ощущают его всегда только в собственной душе. В отличие от бога Авраама, бог Чингисхана непосредственно дан – вне зависимости от языков и конфессий. Он окрыляет! Любого! А конфессии – только культурные формы, отвлекающие человека от бога. Эти формы нужны, но – отнюдь не для окрыления, а просто для таксономии: я вхожу в эту группу, а ты – в ту. При помощи такого социального структурирования человеком проще управлять. Вера тут – вроде формы одежды, но только – внутренней одежды, обмундирования души.
Места силы. Девяносто второе – Старая Рязань

*

О «союзниках», неких существах нечеловеческой природы, которые могут принимать человеческую форму, много интересного сообщает Дон Хуан (см. тексты Кастанеды). Скажем, настоящий шаман, умеющий видеть, а не только смотреть, легко отличит союзника от человека. Человек – яйцо, а союзник – нет. Он только принимает форму человека, какого видит каждый профан. Союзник, впрочем, может принять и любую форму, но это уже теория. А практика заключается в том, что союзник помогает магу войти в такое состояние, из которого можно вершить магический праксис. Дон Хуан называл своего союзника Дымком, потому что тот появлялся, когда шаман курил трубку со всякими травками. Но отрицал, что Дымок находится в трубке или курительной смеси. Курение – только условия для контакта с союзником. У Мусоргского тоже был союзник. Назовем его пока Водка, хотя Римский-Корсаков предпочитал говорить, что Модест «наконьячился». Это не имеет ничего общего с профанным алкоголизмом. Здесь дело не в питие, а в том – кто и что за ним открывается. Алкоголь – только условие контакта с союзником, пропуск в мир духов.
Места силы. Девяносто первое – Жижицкое озеро

*

Есть два великих аграрных праздника: Успение Богородицы и ее Рождество. К Успению должны быть сжаты яровые. А к Рождеству уже зеленеет озимые, в первую очередь – рожь. Вот и структура бабьей осени: Успение – день яровых, а Рождество – день озимых. Единство и рознь хлебного духа. Если взглянуть на иконы этих двух праздников, обнаружится много похожего. На обеих – женщина на ложе и девочка на руках. По христианским понятиям женщины разные: на Успенской иконе Мария, а на Рождественской – ее мать Анна. Но девочка одна и та же – Мария (только в первом случае это душа умершей, рожденная для загробной жизни, а во втором – новорожденная для земной жизни). Сняв с икон наносной христианский слой, замутняющий подлинный смысл народной религии, видим: и там и здесь на ложе – одна и та же Мать-Сыра-Земля, Деметра (в разных ее состояниях), а девочки – это две разные ипостаси Персефоны: уходящая (ее держит на руках бог подземного мира Аид) и возвращающаяся (за ней ухаживают люди). На иконе Успения – сжатая яровая Персефона, а на иконе Рождества – Персефона озимая, осенняя зелень урожая будущего года. В общем, эти две иконы, такие разные по настроению и такие похожие по персоналиям, представляют собою два поля в дни бабьей осени: сжатое яровое и ожившее озимое. И над ними незримо парит мать Деметра, Спорительница хлебов с распростертыми – похоже на Знамение! – руками.
Места силы. Девяностое – Коренная пустынь

*

Когда в 1015 году он, наконец, умер в Берестове, они разобрали помост между двумя клетями в его дворце, завернули тело князя в ковер и, спустив веревками на землю, отвезли в церковь. Разобранное место, разумеется, заделали. Это не для того, чтобы скрыть его смерть, как пишет Нестор, но – для того, чтобы запутать покойника. Общеизвестно: плохого мертвеца нельзя выносить через дверь, ибо он может вернуться по следу. А вот так, через пролом в стене, который сразу заделают, гораздо надежней: мертвяк уже не найдет обратной дороги. Близкие, как видно, считали равноапостольного князя злым упырем.
Места силы. Восемьдесят третье – Торжок

*

… то, что называют энергией в физике, имеет лишь косвенное отношение к той энергии, воздействию которой человек подвергается в местах силы. Представления об энергии могут быть очень разные. Для греков, например, энергия – это некий импульс, актуализирующий потенциальное. У китайцев такая энергия называется цзи (то, что, спускает натянутую тетиву). Но европейцам больше известна другая китайская энергия – ци (пневма). Она циркулирует в мире, проявляя и оживляя его. Вся премудрость фэн-шуя состоит в том, чтобы дать этой энергии течь естественно, правильно. И тогда само собой придет все: и здоровье, и счастье, и ум, и богатство. А физическая энергия – это мощь, лишенная всякой души. Практичный миф науки нового времени. Его формулы, конечно, пригодны для того, чтобы насиловать мир, но совсем не пригодны для того, чтобы проявлять невидимое и приводить человека в гармонию с собственной жизнью. Так вот, в местах силы глупо искать энергию, которую можно сохранить в свинцовом аккумуляторе. Но зато там можно найти нечто такое, что меняет душевный настрой, позволяет проникнуть в самое мясо невидимого, выносит на дневную поверхность вещи, которые, чем черт не шутит, могут оказаться богами. А могут показаться тарелками. Это зависит от предрассудков, которые владеют человеком. Один видит Богородицу или обретает икону, другой наблюдает НЛО и фиксирует повышенное содержание свинца в воде. И тот и другой, может быть, воспринимают одно и то же – некое нечто, – но интерпретируют его по-разному, в меру, как говорится, своей испорченности.
Места силы. Семьдесят шестое – Череменецкое озеро

*

Если иметь в виду Солнцеворот, то Синь-камень своем нынешнем буераке лежит почти идеально. Если он и двигался, то – лишь немного, слегка подправлял свое положение по отношению к Плеши. Отлично понимаю, насколько святотатственно выглядят мои сомнения в самодвижении Синего камня. Но, набравшись смелости, все же скажу: в пределах обусловленной реальности камни сами собой не перемещаются. Чтобы изменить положение, камень должен кого-то заставить себя передвинуть. Например, внушить людям, чтобы они его передвинули. А внушать он умеет. Как он ловко заставил попов носиться с собою. Как он хитро заставил меня облучаться под яростным солнцем, дабы превратить в подобие ящера. Как он умно заставляет идти к себе толпы паломников. Конечно, современные формы почитания синего камня отличаются от древних.
Места силы. Восемьдесят второе – Ярилина плешь

*

Совсем не обязательно здесь понимать под Богородицей еврейскую девушку. Скорей уж под этим именем следует чтить высшую природу, порождающую всех богов, людей и прочих живущих. Нечто не подверженное времени и разрушению, вечное, высшее, чистое и пречистое. Это не нужно описывать, это каждый чувствует в глубине своей души. Оттуда, из глубин души, руководит эта женственность нами. И худо нам, если мы не прислушиваемся к ее божественной воле.
Места силы. Семьдесят четвертое – Боровск

*

Разумеется, самым крупным игроком на подмостках начатого Никоном Раскола был Русский бог. Он давно уже оправился от удара, нанесенного шесть с половиной веков назад богом евреев. Сумел влиться в те формы, которые предложило ему Византийское христианство. Сумел деформировать их по своему размеру и вкусу. Изменил смысл обрядов, перестроил богослужение, создал новые формы общения со своими адептами.
Места силы. Семьдесят второе – Новый Иерусалим

*

(…) для непосвященных смысл митраистских мистерий темен, о них говорят много глупостей. Например, никак не могут понять, почему Митра борется с Солнцем, а потом примиряется с ним. Что тут – два Солнца? На самом-то деле в контексте солнцеворота все ясно: умирание и возрождение бога, систола и диастола божественной мышцы струящей кровь мира, интеракция Инь и Ян, мерцание перехода между мирами. Нормальный физиологический процесс в организме божества.
Места силы. Семьдесят первое – Старо-Голутвин

*

Известно, что до часовни там был деревянный крест. А что было раньше? Конечно, Дубнило. Где же ему еще и стоять, как ни на торговой площади, на самом пересечении дорог, у переправы. Поначалу он был демоном здешних дубрав, духом дерева. А потом стал крестом. Ведь крест – это именно дерево. Воздвигаемый крест – живое растущее дерево. Древо жизни, познания, мировое шаманское дерево, на котором великий Один принес сам себя в жертву себе же и висел три дня, пока не приобрел священное знание. Крест, вырастающий из перекрестка, система координат трех вертикальных миров и четырех сторон света, – такова сущность места, на котором стоял Дубнило.
Места силы. Шестьдесят девятое – Дунилово-Горицы

*

Нет, он не был агентом Москвы, он был юродивым. Но что это значит? В какой-то момент на Руси стали считать, что юродивый – это умный человек, прикидывающий дурачком. Смирение гордого ума – это, может, и очень большой подвиг, но все-таки в первую очередь это всего лишь притворство. Настоящее же юродство – отнюдь не притворство, не имитация дурости, но – неподдельная дурость. Которая, впрочем, вовсе не отменяет подлинный ум. Ты просто впадаешь в состояние, когда обыденный ум (умение ориентироваться в условностях мира) вдруг отлетает, и на его место приходит что-то другое: мудрость, которой уже нет никакого дела до глупых условностей. Тут как раз очень уместны и сопля до колен, и бессмысленное лопотание, и всякие замысловатые телодвижения, отличающие прорицателей от обычных людей. Но только все это вовсе не главное, а так только – шлаки общения с ангелом. Ну правда: когда сквозь тебя прорывается сверхчеловеческий голос, откуда взять время и силы на то, чтобы вытереть сопли?
Места силы. Шестьдесят седьмое – Клоп

*

Трикстер – это персонаж, так или иначе отметившийся в мифологиях всех времен и народов. У греков он хитрый Гермес, у германцев – злой Локки, у египтян – мудрый Тот, у иудеев – Змей искуситель. В русской литературе это – Остап Бендер, в современной политике – Путин. Существо лукавое, лицемерное, коварное, часто уродливое, но одновременно и привлекательное. Покровитель воров и поэтов, создатель новых смыслов из хаоса, защитник попавших в беду. Он сам по себе, он не то и не это, но он может быть этим и тем. Все и ничто. Для него нет условностей, разграничительных линий, он сам демон границы, легко перемещается между мирами. Собственно, граница миров – это его родная стихия.
Места силы. Шестьдесят четвертое – Солотча

*

Я уже говорил: место силы само собой притягивает человека. Отпустите себя на волю где-нибудь поблизости от такого места, позвольте себе просто двигаться, идти, куда ноги несут, и вы обязательно придете туда, где фонтанирует сила. И, может быть, не захотите оттуда уйти. Ибо там так хорошо, так легко, так счастливо дышится, что – да пошло оно в все жопу… Рославльские старцы – снова они – искали благодати мест силы. Находили и там оставались. А если и отлучались куда-нибудь вольно или невольно, то старались поскорее вернуться. Ибо – место силы тянуло назад. Грубые души воспринимали воздействие такого места как знак того, что где-то здесь должен быть зарыт клад, фантазировали себе под влиянием места легенды: Кудеяр, капитан Флинт, горы золота… А души тонкие ощущают воздействие места силы непосредственно: как благодать. И, например, Серафим Саровский учил стяжать ее. Повторяю: найти место силы легко. Но это – только в том случае, если вы его специально не ищете. То есть – если лишь позволяете своему телу, объятому снами, идти к нему. Если же у вас есть специальная цель (например, найти клад в месте силы), то тут, пожалуй, ничего и не получится. Кладоискатели чаще всего остаются в дураках.
Места силы. Шестьдесят первое – Монахов ров

*

Проще всего объяснять успехи Отрепьева воздействием некоей скрытой руки. Обычно говорят о руке Романовых, руке польских магнатов, руке иезуитов. Возможно. Но давайте ради эксперимента рассмотрим еще одну версию: Отрепьева вела рука ангела. На первый взгляд это кажется банальной и бессодержательной чушью, однако, если иметь в виду, что малейший взмах руки ангела может создавать завихрения на траектории движения человека, которого ангел ведет, откроется много чего.
Места силы. Пятьдесят восьмое – Ферапонт

*

Теперь уже трудно точно сказать, как ей поклонялись, но ясно, что это было отчасти похоже на то, что происходит в волшебных сказках. Как я уже выше начал: вы приходите к Бабе (ее жрице) со своей проблемой. Но вы не просто приходите, вы приносите ей что-то для вас очень ценное, с чем ужасно жалко расстаться, без чего, может быть, и прожить нельзя. Если у вас нет ничего такого, придется выполнить какую-нибудь невозможно трудную работу. Если не справились – вас убивают. Это правильно. Бабу нельзя беспокоить по пустякам. Раз уж вы пришли к ней за помощью, все должно быть всерьез: и оторванный от самого сердца дар, который вы ей принесли, и работа, которая может привести вас к гибели, потребны именно для того, чтобы вы смогли реально перемениться: умереть для старой жизни и родиться для новой. Перемены в душе – вот, собственно, то, ради чего вы идете к Бабе. И без вашей готовности платить за это через край никакая Баба Яга вам не поможет. Когда же наступают вегетарианские времена, и ко всяким бабкам начинают нести малую мзду вместо последнего (н? тебе, боже, что мне не гоже), тогда и помощь становится призрачной.
Места силы. Пятьдесят девятое – Бабье озеро

*

Суть практики древнего старчества заключалась в первую очередь в постоянном индивидуальном контакте учителя и ученика. Ученик (послушник) должен был полностью отбросить (умертвить) свою волю и отдать каждый свой шаг, каждый помысел под контроль учителя (старца), который, таким образом, полностью отвечал за духовное состояние ученика. По большому счету это – настоятельная необходимость. Просто уже потому, что упражнения, которым предаются подлинные аскеты, это углубление в миры, где можно встретить чудовищных монстров. Столкновение с ними в любой момент грозит гибелью: смертью или безумием. Это, разумеется, касается не только христианской аскетики, но и всякой другой – индуистской, даосской, буддисткой, суфийской. И всюду, пока твои глаза не откроются, тебе нужен поводырь. Отсюда должно быть понятно, что собственно старец – это вовсе не духовник (которому исповедуются, чтобы мистически разрешить душу от греха), а скорей – тренер.
Места силы. Пятьдесят седьмое – Оптина пустынь

*

(…) не надо путать условную реальность исторических фактов с безусловной реальностью фактов мифологических. Мы ведь не путаем водопровод, созданный в согласии с физическими законами для жизнеобеспечения людей в городах, со священным источником, который, разумеется, тоже годится для водопоя, но главным образом нужен для врачевания души.
Места силы. Сорок пятое – Епифань

*

(…) человек, входя в молитвенную медитацию, выпадает из условной реальности «здесь и там», «раньше и позже» и оказывается в реальности необусловленной, где нет ни пространства, ни времени. То есть – один человек не отделен от другого пространством. И время не разъединяет события. Там все в одной точке, в едином мгновении. Но только ни этой точки, ни этого мгновения нет как таковых. Есть только единство всего. И оно же все. А пространство и время – только развертка, метод представления этого всего. И ничто не мешает допустить другие способы развертывания. Поразительные совпадения, которые Юнг объяснял при помощи понятия синхроничность, намекают на эти другие способы. И молитвенное общение – тоже.
Места силы. Сорок третье – Санаксырь

*

(…) в бессознательном поиске важно не то, что ты делаешь, но – что с тобой делается. А ты должен только наблюдать за происходящим и осторожно фиксировать свои переживания. Без напряга, иначе (это напоминает принцип неопределенности Гензенберга) своим слишком заинтересованным взглядом рассеешь все чары.
Места силы. Тридцать восьмое – Боровичи

*

Что, собственно, такое юродство? Духовная провокация, цель которой, как и любой провокации, создать ситуацию принципиальной двусмысленности, в которой перестает работать инструментарий, пригодный для ориентации в обыденной реальности консенсуса. В обыденной реальности дела обстоят так, как мы условились, а провокация вносит элемент необусловленности, а значит непредсказуемости. Провокатор как бы говорит: «Я лгу». А ты гадай: если это истина, то это ложь, а если ложь, то – истина. Но юродство – это не просто провоцирование посторонних людей, это провоцирование и себя самого. Оно двусмысленно не только для окружающих, но и для самого юродствующего. Который сам себя ставит в парадоксальное положение. Он как бы сам себе говорит: «Я лгу». И сам с собой решает вопрос, лжет он при этом или говорит правду.

Если говорить о местах силы, то они проявляют в человеке способность видеть невидимое, поскольку являются зонами контакта с необусловленной реальностью. То есть той, в которой не имеют значения обычные формы восприятия и познания (пространство, время, причинность), а имеют значение необычные ощущения и непривычные мысли, которые ни в коем случае не следует спешить сводить к банальным условностям (вот бес прошмыгнул, вот ангел показался). Гораздо полезней эти необычные мысли и ощущения удержать в себе во всей их бесформенности, попереживать их, попривыкнуть к ним, понять их (не пытаясь подвести под общепринятые представления), извлечь из них пользу. И таким образом расширить свои возможности понимания мира. Для того и существуют специальные приемы, аскетические практики.
Места силы. Тридцать четвертое – Крыпецы

*

(…) то были ранние времена христианской церкви, которая возникла и развивалась в условиях жесткой конкуренции с бесчисленными языческими культами. Языческими – значит принадлежащими другим языкам (народам), а не еврейскому. Богу евреев надо было как-то внедриться в это цветущее многообразие. С тем исключительным нарциссизмом, которым изначально блистала религия его почитателей, выход из Палестинской местечковости был невозможен. Бог ведь заключил союз (завет) лишь с Авраамом, а не с какими-нибудь Солоном, Фу-Си или, хуже того, Гостомыслом. Богу, выстраданному сынами Израиля, все эти гои были глубоко чужды. И обращаться с ними следовало так, как описано в Книге Иисуса Навина: резать всех поголовно во имя праведной веры. Такую религию геноцида трудно было внедрить в широкие массы язычников. А вот христианский вариант этой религии, предполагающий не прямое уничтожение, а идеологическое подавление, имел хорошие шансы. Он и был предложен поганым через Апостола Павла.
Места силы. Двенадцатое – Верюга

*

(…) в контексте скитаний по местам силы не так уж и важны имена конкретных богов. Известны они — хорошо, а нет, так можно и обойтись. Потому что поведение и характер места гораздо важнее конкретных имен, придуманных людьми. В конце концов, имя — только магическая формула, при помощи которой человек пытается подчинить себе бога. Превратить безусловную реальность в обусловленную.

Если рассматривать обряд как социальное установление, регламентированное такими-то правилами и освященное такими-то идеологическими догмами, то, конечно: сознательно в жертву сейчас никого не приносят и групповухи с санкции властей не устраивают. Но если иметь в виду, что религиозность предполагает не столько следование предписаниям, придуманным главным образом для того, чтобы оградить человека от непосредственных контактов с потусторонними силами, сколько — как раз прямой контакт с этими силами, то станет понятно: корни религиозной обрядности просто нельзя уничтожить. Человеку вовсе и не обязательно знать, как надо совершать те или иные обряды. Ибо что-то в нем знает, как надо действовать в конкретной сакральной ситуации. Это архетипика. В присутствии божества человек обычно ведет себя адекватно, поскольку воспринимает его и взаимодействует с ним той частью души, которая создана для того, чтобы видеть невидимое и контактировать с ним.
Места силы. Одиннадцатое – Устье Кубены

*

(…) бесы — побочный продукт аскетического производства святости. Были б подвижники, бесы найдутся.
Места силы. Десятое – Остров Коневец

*

В общем, в обусловленной реальности встреча святых [Тихона Лухского и Макария Желтоводского и Унженского – ред.] не то чтобы совсем невозможна, но – невероятна. А вот в безусловной реальности ничего невероятного в этой встрече нет. Потому что нет условий для того, чтоб считать что-то невероятным. Всякого рода анахронизмы и географические нестыковки возникают из-за того, что некоторые недоумки начинают втискивать в рамки рационалистических предрассудков (каковыми являются время, место, а также причинность) вещи чудесные. И конечно, они в этих рамках начинают выглядеть глупо, нелепо, скандально. Как человек в одежде, которая на 3-4 номера меньше, чем положено ему по природе. Не надо так делать. Чудеса должны соответствовать своей настоящей размерности, а не условной размерности рациональной картины мира. Если их втискивать в рамку этой картины, то и получится, что чудо – это нечто не соответствующее законам природы. Прекрасно. Но что такое эти законы, если не условности, придуманные лишь для того, чтобы подчинить человека демону прагматизма. Не соответствовать такого рода условностям – вовсе не значит не быть реальным.
Места силы. Восьмое – Худынское

*

(…) иероглиф, обозначающий ци, имеет в основе «пиктограмму поднимающегося тумана», сравнивает ци с греческой «пневмой», а насчет «риса» уточняет, что этот элемент был добавлен позже. Что ж, «поднимающийся туман» – это понятно. Здесь сразу представляется нечто знакомое, возникает естественная ассоциация: перед нами что-то является. Было невидимым и вдруг – вот оно, брезжит. Что это? Может быть, привидение? Или какая-то тень? Или дух? Или сила – в том смысле, как это слово употребляет дон Хуан? Все может быть. Но внутренний голос подсказывает шаману, что пар, сгустившийся над котлом или веющий над болотом, вовсе не обязательно сверхъестественное явление. Шаман ведь знает, что явиться может не только какая-то тень, но и самая обычная вещь, которая была прямо перед глазами, но мы ее почему-то не видели. И вдруг увидели. И удивились. Но это не все. Внезапно явиться может также какая-то мысль, которая вроде бы очевидна, но мы ее как-то не схватывали. И вдруг – хоп, схватили. И она нам кое-что прояснила. И мы стали замечать то, чего прежде в упор не видели.

Места силы. Шаманские экскурсы. Ци

*

(…) человеческие представления о богах со временем могут меняться. Одно дело богиня крестьянского быта, которую описывают этнографы, и совсем другое – то женское божество, которое было допущено вышеупомянутым князем Владимиром в его Киевский пантеон. Первая из них совершенно замордована еврейским богом, вторая тоже, конечно, потеснена богами патриархальной эпохи, но все же довольно близка к высокому статусу первобытной Бабы.

Или, если угодно, Предвечной Женственности. (…) Эта реликтовая Яга обитает на границе между жизнью и смертью, коротает вечность в поворачивающейся избушке на курьих ножках. Через дверь этого удивительного сооружения ты переходишь с этого света на тот и – обратно.
Места силы. Девяносто восьмое – Старица

* * *

____

Первый Том шеститомного
издания книги Олега Давыдова «Места Силы Русской Равнины / Места Силы. Шаманские Экскурсы» содержит Места силы с Первого по
Тридцатое. Полные версии текстов. Черно-белые иллюстрации. Купить книгу "Места Силы Русской Равнины. Том 1" в электронном и бумажном (мягкая обложка) формате прямо сейчас >>

Купить Второй Том можно здесь >>

Купить Третий Том можно здесь >>

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>